Наталья АБРАМЦЕВА. Серая кошка.
Добавлено: 14 августа 2014 | Просмотров: 2565
Серая Кошка жила в пустой собачьей конуре во дворе обыкновенного пятиэтажного дома. Давно жила. Привыкли к ней. Да и как не привыкнуть к Серой Кошке? Такая она обыкновенная… Просто кошка серого цвета, глаза желтые, шерсть густая – ведь и зимой на улице; хвост, лапы, уши – все нормально. Одно необычно: Серая Кошка умела разговаривать. Но говорила она так легко, правильно, непринужденно, что никто этому не удивлялся. Правда, разговаривала Серая Кошка нечасто: хозяев у нее не было, а с чужими людьми или даже со знакомыми из соседнего с кошкиной конурой дома заговаривать казалось неудобно. Хотя относились к ней хорошо. Подкармливали, делились чем-нибудь по дороге из магазина или даже выносили в миске горячий суп, а зимой кое-кто пускал погреться.
В общем, жилось Серой Кошке вроде неплохо, неголодно, и дом ее, собачья конура, был вполне приличным домом.
Только в последнее время стало Серой Кошке чего-то не хватать. Думала-думала она и поняла, что не хватает ей просто имени. У каждой кошки есть имя, а у Серой Кошки – нет. Трудно жить без имени. Очень захотелось ей получить имя.
Она стала вспоминать, как зовут знакомых кошек. Знала Серая Кошка кошку по имени Мурка, кошку по имени Тошка и даже кошку со смешным именем Мышка. Она тихонько повторяла вслух разные имена. Хорошие имена, очень хорошие, но чужие. И кошка стала придумывать себе имя.
Она лежала на солнышке, на крыше своей конуры и думала. Она думала-думала. И никак не могла придумать нового имени, незанятого. Серая Кошка так расстроилась, что у нее даже голова заболела. «Ну, хорошо, – наконец решила она, – я найду себе новое имя, а как же все узнают, что меня зовут так, а не иначе? Нельзя же ко всем подходить и представляться. Что же делать?»
А вот что! Нужно, чтобы кто-нибудь придумал и подарил ей имя. Нужно, чтобы кто-нибудь называл ее по имени. А кто может это сделать? Хозяин, конечно! Значит, необходимо найти хозяина.
Серая Кошка решительно спрыгнула с крыши конуры и направилась к пятиэтажному дому. Она была уверена, что кто-нибудь захочет взять ее себе в кошки. Недолго думая Серая Кошка вошла в первый подъезд, поднялась на первый этаж, остановилась у первой квартиры. Она тщательно вытерла лапы о половичок перед дверью, подпрыгнула к звонку и позвонила.
Дверь открыл мужчина. Кошка его слегка знала: не то писатель, не то журналист, человек, кажется, не вредный. Когда замечает за окном кошку, кидает ей что-нибудь съедобное. Сейчас он был одет в домашний вельветовый пиджак, спортивные штаны, шлепанцы, красные носки. Сначала мужчина посмотрел поверх кошки: он не понял, что это она звонила. Потом заметил ее.
– Это я. Здравствуйте. Можно? – Кошка заглянула в квартиру.
– Заходи, заходи. Рыбу жареную будешь есть?
– Нет, спасибо. Я есть не хочу, – отозвалась Серая Кошка.
Кошка снизу посмотрела на мужчину, чуть-чуть растерялась.
– Я бы хотела поговорить с вами. Если вы не очень заняты. Мужчина удивился, но кивнул. Пошли к нему в кабинет. Он сел в кресло у стола с пишущей машинкой, папками, разбросанными бумагами. Кошке показал на диван напротив. Она устроилась на спинке дивана. Молчит, подергивает ушками, не знает, как начать.
– Видите ли, я хотела спросить… – Серая Кошка прошлась по спинке дивана, – не нужна ли вам кошка?
– В каком смысле? – не понял мужчина.
– Кошка в смысле кошка. Просто кошка. Я хозяйственна, послушна. Без разрешения ничего не возьму. Вы не подумайте, что я хвалюсь. Я объясняю.
– Ты понимаешь… Я вот рыбу пожарил… Вкусную. Может, хочешь? – пробормотал он.
– Нет, вы меня поймите, пожалуйста, правильно, – терпеливо объясняла Серая Кошка. – Скажите, не хотели бы вы взять меня в кошки, придумать мне имя?
– Ах, в кошки! Завести как бы… ну… собаку?
– Почему же обязательно собаку? – Шерсть зашевелилась на кошкиной спинке. – Просто домашнее животное. В данном случае – кошку.
Было уже ясно, что с этим дядей вряд ли что получится, хоть и не вредный он.
– Да, да. Я понял… Но… Понимаешь…
– Я в принципе не против… Совсем! – Он зашагал по комнате. – Но… Но! Я… Я же все работаю, все занят. Ты не обижайся. Ты очень хорошая кошка… Но вот видишь, – он показал на письменный стол, – работаю, занят… Тебе плохо у меня будет. Скучно.
Серая Кошка кивала головой:
– Да, да. Все ясно. Извините.
– Ты только не обижайся, ты заходи. Накормлю… Он как-то виновато посмотрел на кошку.
– Да, да… Спасибо. Зайду обязательно.
И прямо со спинки дивана она прыгнула на форточку, осторожно развернулась, кивнула на прощанье, сказала «до свидания» и соскочила вниз на улицу. Мужчина посмотрел ей вслед, потер затылок и застучал на своей машинке.
А кошка, приземлившись на хилый газон под окном, стала прикидывать, что делать. «Ничего страшного не произошло, – решила она, – нужно искать дальше».
Серая Кошка вошла во второй подъезд, подошла к двухкомнатной квартире, позвонила. Открыла тетка. По-другому не скажешь. Именно «тетка»: тощая, длинная, сухая, накрашенная. Сразу видно – вредная. «Ну и ну, – подумала кошка, – куда это я попала. »
Но все-таки решила довести дело до конца.
– Ты что? – спросила тетка.
– Извините, пожалуйста, – запинаясь от смущения, проговорила Серая Кошка. – Скажите, не нужна ли вам кошка?
– Это ты-то?! – возмутилась тетка. – Да у тебя блох, наверное, тьма-тьмущая! А может, ты даже бешеная!
– Сама ты бешеная, – тихо сказала кошка, спускаясь по лестнице. Не очень весело стало кошке: здесь просто выгнали, там, мягко говоря, не приняли. Сидела она перед третьим подъездом и не знала – идти дальше искать хозяина или так уже и жить без хозяина, без имени? Но в конце концов решила, что две неудачи – это еще не все.
Вошла в третий подъезд, поднялась на третий этаж, остановилась около трехкомнатной квартиры. Прислушалась: женский голос. Серой Кошке показалось – телефонный разговор. Голос негромкий, мягкий, несколько вялый, томный, чуть надменный даже, но все равно приятный. «Подожду», – решила кошка: она была вежливой. Ждать пришлось довольно долго. Наконец ее чуткие ушки уловили легкий стук: опустилась телефонная трубка. Серая Кошка позвонила в дверь. Неторопливые шаги. Открыла женщина средних лет, полноватая, короткие каштановые волосы, пестрый, но не яркий крепдешиновый халатик, сигарета в тонких пальцах.
– Здравствуйте, можно войти?
Женщина ничуть не удивилась, ни о чем не спросила, провела Серую Кошку на кухню, налила для нее молока в блюдце, а себе сделала красивый бутерброд с сыром.
– Выпей молочка, – сказала она, принимаясь за бутерброд. Кошке не хотелось молока, но отказываться было неудобно. Она выпила. Женщина доела бутерброд и хотела подлить кошке молока.
– Нет-нет, спасибо, – остановила кошка. – Мне нужно поговорить с вами.
– Поговорить? Я слушаю тебя.
И Серая Кошка терпеливо и толково рассказала все о себе, о том, что у нее нет хозяина, о том, как ей хочется иметь имя. Женщина очень внимательно слушала кошку. И в то же время жевала то ли коржик, то ли пряник… Кошка замолчала. Ждет.
Без тени сомнения, закуривая сигарету, женщина кивнула:
– Конечно. Оставайся моей кошкой. Я буду твоей хозяйкой. А назовем тебя, – она чуть задумалась, – назовем тебя Шастой. Нравится?
Серой Кошке нравилось все: и чудесное новое имя, и хозяйка, такая спокойная, ее голос, такой ласковый.
Зазвонил телефон. Женщина взяла кошку на руки и неторопливо пошла в комнату, где на полу стоял телефон.
– Алло? – Она сняла трубку. – Это ты, моя хорошая, – радостно, но спокойно сказала женщина, – а я тебе звонила, звонила. Сейчас, погоди…
Женщина принесла сигареты, закурила, прилегла на софу и вернулась к прерванному разговору. Кошка легла на ковер рядом с софой, слегка задремала под монотонный голос новой хозяйки. Специально она не слушала, но ее кошачий слух улавливал отдельные реплики. Кошка поняла, что речь шла о босоножках, которые купила подруга хозяйки и которые были слишком яркими, и потому хозяйка считала их вульгарными.
– Нет, ты как хочешь, – говорила она, – но наш возраст, комплекция обязывают. Я бы не решилась. Но раз тебе нравится…
И они принялись выяснять, какие платья, блузки, юбки, сумки, зонтики могут сочетаться с новыми босоножками.
«Все это очень важно, – думала Серая Кошка, – но когда же обо мне?» Она немножко спала, немножко слушала, немножко вспоминала, что знала об этой женщине. Где-то она работает несколько часов в день. Вырастила двух сыновей, которые редко бывают дома, а муж ее почти все время на работе, в командировках. Живет она, в общем, спокойно. Пока тянулся разговор, кошка успела выспаться, пройтись по квартире и даже чуть-чуть забыть свое новое имя – ведь по имени ее ни разу так и не назвали.
И вот разговор закончился. Кошка открыла рот, хотела что-то сказать и не успела. Телефон!
– Алло? Ах, это ты, моя хорошая. Ну как же ты забыла меня? Нет, неправда! Нет, ты не звонила! Нет, ты так не говори, хорошая моя!
Хозяйка взяла телефон и вместе с ним ушла на кухню. Достала из холодильника сладкий творожный сырок, устроилась на маленьком кухонном диванчике. Кошка присела рядом на полу: «Сейчас она расскажет обо мне этой своей приятельнице. Скажет, как меня зовут».
Напрасно так думала Серая Кошка. Говорили о тех же ярких босоножках, что купила общая знакомая, потом о романе известного писателя: его напечатал какой-то толстый журнал и был он не то гениален, не то бездарен – критика пока не решила. Потом говорили о том, как хочется похудеть, и как трудно сидеть на голодной диете, и так далее, и так далее… И ни слова о кошке.
«Удивительно! Ведь даже имя придумала. Как его. Я и не успела запомнить», – сокрушалась Серая Кошка.
Наконец и этот разговор кончился. «Вот! Вот сейчас она назовет меня по имени», – решила кошка. А женщина, закурив, томно потянувшись, начала готовить грандиозный обед. Ведь сегодня суббота, соберется вся семья – и муж, ответственный работник, и сыновья-студенты. Время от времени она кидала на блюдечко Серой Кошке что-нибудь съедобное, иногда ласково улыбалась ей. Ласково. Но отрешенно как-то. И было ясно, что в мыслях у нее пельмени, которые лепила, босоножки приятельницы, толстые журналы, зонтики, диеты… А вот Серой Кошки там не было. Приготовление обеда прерывалось телефонными звонками. И опять ни слова о ней, о кошке. Что она – никто совсем этой женщине? Выходит так. Пообещала взять в кошки, дать имя. Пообещала, и все?
«Ну уж нет, – подумала Серая Кошка. – Не нужна я ей! А значит, и она мне…» И кошка решительно пошла к двери.
Хозяйка отпустила кошку, не спрашивая, вернется та или нет. Но Серая Кошка точно знала, что не придет.
Она сидела на лестничной ступеньке в растрепанных, совершенно растрепанных чувствах. И даже с растрепанной, взъерошенной шерсткой, что было ей совсем не свойственно. Ведь она очень аккуратна. А сейчас Серая Кошка была и расстроена, и растрепана, и… обижена.
Сидела она на ступеньке третьего этажа и не могла сообразить, что же ей теперь делать. Снова искать хозяина? Она не могла. Что-то мешало. А как же имя? А тот, кто даст его?
Пока Серая Кошка ломала голову, снизу стали доноситься звуки вполне определенные. Кошка узнала эти вопли и грохот. Посмотрела в лестничный пролет. «Они», – вздохнула она. Совсем молодая мама, в джинсах конечно, волокла за руку упирающуюся, орущую маленькую дочку в синем комбинезоне, а девчонка эта тянула игрушечную пустую коляску, громыхающую на каждой ступеньке. Мама что-то втолковывала дочке, та яростно спорила, дергая одной рукой коляску, другой – маму. Догромыхали до кошки.
– Серая Кошка. – радостно крикнула девочка. – Привет, Серая Кошка!
Кошка вздрогнула. От девчонкиного вопля и, главное, оттого, что она так запросто к ней обратилась, по имени будто. Довольно измученная мама кивнула тоже приветливо и по-свойски как-то. И тут Серая Кошка, сама не понимая, что делает, впрыгнула в девчонкину игрушечную коляску.
– Мама. Смотри!! Смотри!! Серая Кошка теперь наша! – завопила девчонка. – Не нужно мне говорящую куклу! Не хочу мороженого! Серая Кошка наша.
Девчонка дергала маму, трясла коляску с Серой Кошкой.
– Мама! Мамочка! Серая Кошка! Я давно просила! Она сама пришла! Серая Кошка! Серая Кошка наша.
И хотя маме в джинсах было все равно – хоть кошка, хоть тигр, хоть дракон, – она устало улыбнулась и сказала:
– Пошли домой, Серая Кошка.
А девчонка, волоча коляску по ступенькам, распевала на весь дом:
«Серая Кошка наша теперь! Серая Кошка наша!»
И тут Серая Кошка поняла: есть у нее имя, давно есть, прекрасное имя СЕРАЯ КОШКА.
Жила-была… Нет. Жил-был… Нет. Жило-было окно. Красивое-красивое. Наверное, самое красивое в нашем маленьком городке. Читать.
Солнце стало жарким, голубое небо слегка выгорело, а трава и деревья позеленели. «Лето», – решили мама, папа, девочка с голубыми глазами и бабушка. Читать.
Детская электронная библиотека «Пескарь», 2006 — 2019
Все тексты взяты из открытых электронных источников и выложены на сайте для не коммерческого использования! Все права на тексты принадлежат только их правообладателям!
Смешные картинки, видео, приколы и новости
Навигация по записи
Стихи про собак и собачью верность
Представляем Вам наш небольшой сборник, в котором представлены лучшие стихи про собак и о собаках. Эти красивые строки про дружбу, преданность, собачью верность, про то, что пёс никогда не бросит человека, а человек постоянно предаёт верного друга.В нашей подборке Вы найдёте как весёлые, так и грустные стихи о собаках как для детей, так и для взрослых.
Скрипят приютские ворота…
Приходят люди за щенком.
И каждому — домой охота!
Собачье счастье в доме том…
Щенки с их резвостью и прытью
Так быстро свой находят дом…
Судьбой и счастьем позабыты —
Постарше псы грустят о нём…
И сердце бьётся чаще в стужу,
Когда ворот пёс слышит стон…
» А вдруг за мной?! А вдруг я НУЖЕН?! »
Но… остаётся снова он…
И снова вьюга. Снова стужа.
Но не на улице — в душе.
Он снова никому не нужен…
И не понять ту боль тебе…
Нет, не понять! Как сердце бьётся,
Когда калитка та скрипит…
Душа его навстречу рвётся!
Он так давно один сидит…
Он ждёт Тебя. А ты уходишь,
Забрав забавного щенка…
И лишь калитка вслед проплачет,
Как ждал и верил пёс в тебя…
Исповедь бродячего пса
Который день ищу своё собачье счастье…
Там где — то псы лежат в хозяйской будке
И громко лают, говоря друг другу » здрасьте «.
А я блуждаю по дворам восьмые сутки…
Как вкусно пахнут эти роскоши свинины,
А я вот даже до прилавка не дорос…
Кругом с сосисками ларьки и магазины,
Дурманят запахом » Велком » и » Компомос «.
Не надо пафоса, я сам уйду, я знаю,
Таким не место у блистательной витрины…
Вернуть бы в жизнь мою собачью бабу Раю,
Чтоб навсегда забыть все ваши магазины…
В » парадный » тоже хода нет, грубит народ.
На стройплощадку… да и там » своих » хватает…
У пятой суки от меня опять помёт,
Что ждёт щенков, один Господь лишь знает…
Скорей бы ночь, завыть на звёзды от бессилья,
Луна не скажет: » пшёл, блохастый бок! «.
Я б даже кость ей подарил, да нету крыльев…
Я б улетел отсюда… если б смог…
Их за бутылку на базарах продают,
Привязанных к заборам забывают…
И лишь они нас никогда не предают.
Не предают, не продают, не пропивают…
» Осторожно, злая собака! «…
Это, право, читать мне обидно:
Ну зачем всех пугаете мной?
За забором народу не видно —
Я совсем безобидный, не злой.
Даже с кошками не был я в ссоре,
Я добрейшая в мире собака!
Вот сорвусь, напишу на заборе:
» Осторожно, здесь пёс — целовака! »
Ты ушёл тихонько на прогулке,
Твой хозяин был на турнике,
Обыскали все мы закоулки,
С поводком потрёпанным в руке.
В вечность уходил, не попрощавшись,
Постаревший и оглохший пёс,
С фотографией твоей обнявшись,
Спали дети, мокрые от слёз.
Твою миску кошка охраняла,
Не давала нам её убрать,
Место, где ты спал, оберегала,
Перестала с мячиком играть.
Долго мы надеялись на чудо,
Отыскать, обнять седого друга,
Боль свою скрывали, но подспудно,
Понимали, умер от недуга…
До последнего оберегал от боли,
Нас, кого считал своей семьёй,
И собрав остатки псиной воли,
В вечность удалился, на покой…
Приходишь вечером домой — разбит, уставший и голодный.
Переступаешь свой порог, ногой нащупав пол холодный.
Нет настроения, нет сил, бросаешь сумки обречённо —
И вдруг, как вихрь, под ноги ком несётся и моргает сонно.
Два уголька горят от счастья, и хвост мелькает, как стрела.
И забываешь про ненастье, про все заботы и дела.
Протянешь руку — и прижмётся холодный, мокрый нос к руке,
И сердце радостно забьётся, и кровь пульсирует в виске!
Как хорошо, что есть на свете такие верные друзья.
Они наивные, как дети, их обижать никак нельзя.
Ведь им претят людские страсти, предательство и суета.
Им не нужна погоня к власти, и жажда денег им чужда.
Уж если любят — без корысти, уж если служат — от души.
Большие доги и мастифы, ротвейлеры и малыши —
Все, независимо от роста, от возраста и от пород —
Наверно, скажем очень просто, что это весь собачий род.
И, может, всё же прав поэт? Не верится, что это враки —
Чем ближе узнаёшь людей, тем больше нравятся собаки…
Брошенным собакам посвящается…
Мокрый снег залепил лобовое стекло…
(Еле-еле могу различить силуэт)
Его так и прозвали в районе: «Никто»…
Он скитается брошенный несколько лет…
Он живет много лет неприкаянный здесь…
Он и сам уже рад бы с Планеты уйти!
Он продрог до костей, целиком промок… Весь!
И все брезгуют, будто, к нему подойти…
Не в свою полосу, через пару сплошных…
(Резкий газ, поворот и потом торможу… )
Сколько брошенных, преданных нами таких?
Почему только я их всегда нахожу?! …
Пёс трясется от страха, прижавшись ко мне,
Удивленный осколком людской доброты…
За короткую жизнь столько видел камней,
Что летели в него, как в артиста цветы…
Он озябшими лапами будет терзать
Неизвестный, но вкусный кусок колбасы.
Продолжают по городу в холод бежать
Дети улиц огромных — бездомные псы.
Он бросает кусок и несётся за мной!…
Он бежит торопливо, боится отстать…
Он кричит мне глазами: «А можно с тобой?…
Я ведь братом могу тебе преданным стать…»
А на улице снег вперемешку с дождем.
Что за чёрт накудесил с погодой опять?!
Мы стоим на ветру с ним обнявшись… вдвоем…
Просто молча стоим. Что еще тут сказать?…
Мокрый снег завалил лобовое совсем!
(Даже дворники гнутся об комканный снег…)
И зима забирает мой город в свой плен,
А он… едет на заднем, укутанный в плед…
Прихожу в свою квартиру,
Открываю тихо дверь.
Машет хвостиком игриво
Мой мохнатый добрый зверь.
В сумку тыкается носом,
Светится от счастья весь,
Смотрит на меня с вопросом:
» Что там вкусненького есть? »
Шумно фыркает — смеётся
Мой мохнатый милый зверь,
Шустро в комнату несётся
За игрушкою своей.
Поиграю с ним игрушкой,
Чмокну бархатистый нос,
Почешу ему за ушком,
Успокоится мой пёс.
Ляжет тихо у дивана,
Лапы вытянув вперёд,
Ждёт, когда же его » мама »
С кухни кушать позовёт.
Глазки, милая мордашка,
Щёки плюшевые, нос.
Он такой очаровашка —
Мой родной любимый пёс…
Всегда есть тот, кому ты нужен,
Кто так в тебя наивно верит,
Кто доверяет смело душу,
Кто ждать готов, любя, у двери…
Кто каждый миг — дыханьем, взглядом
К тебе всегда готов стремиться,
Всегда есть тот, кто просто рядом,
Кто быть ненужным не боится…
Кто знает, что любовь не просят,
Кто знает, что любовь не милость,
Чтобы её монеткой бросить,
Чтобы она к ногам скатилась…
Но в час любой, когда невзгоды
В свои тиски сжимают сердце,
Всегда есть тот, кто в непогоду
Тепло отдаст тебе — согреться…
… Всегда есть тот, кому ты нужен,
Упрямый, гордый, полный боли,
Кто молча примет твою душу
В свои горячие ладони…
И не напомнит в час печали,
Когда в тоске завоет ветер —
«За тех, кого мы приручаем,
Всегда, всегда, всегда в ответе…»
Мы придумали многие тысячи слов,
Научились писать и читать,
Переводим стихи мы со ста языков,
Только близких не можем понять…
А собака тебе лишь посмотрит в глаза,
Мокрым носом уткнётся в ладонь,
И поймёт сразу всё, что ты хочешь сказать,
Ей не нужно для этого слов…
Как хочу изучить я собачий язык!
Мне о многом ей надо сказать,
А потом попросить и меня научить,
Как без слов всех людей понимать!
Мы гордимся, что есть у нас много друзей,
Поздравленья им в праздники шлём,
Только наши друзья нас подводят порой,
Да и мы их легко предаём…
А собака не может кого-то предать,
И друзей не подводит она,
За друзей свою жизнь ей не жалко отдать,
Ведь ей жизнь без друзей не нужна…
Как хочу изучить я собачий язык,
Чтоб на равных мне с ней говорить,
Попрошу я её и меня научить,
Как мне правильно надо дружить!
О любви сочинили мы тысячи книг,
Над романами слёзы мы льём,
Но так часто бросаем любимых своих,
И за деньги любовь продаём…
А собака не ждёт ничего для себя,
И примеров тому нам не счесть.
Хоть ты нищий, хоть царь, она любит тебя,
Просто так, лишь за то, что ты есть…
Как хочу изучить я собачий язык,
Чтоб на равных мне с ней говорить,
Попрошу я её и меня научить,
Как же правильно надо любить.
Мы посты соблюдаем, и ходим мы в храм,
Чтоб грехи там свои замолить,
Но не можем годами родным и друзьям,
Даже мелкой обиды простить…
А собаку, ты если ведёшь усыплять,
Хоть она это сразу поймёт,
Без обиды посмотрит она на тебя,
И тихонечко руку лизнёт…
Как хочу изучить я собачий язык!
Мне так много ей надо сказать,
Попрошу я собаку меня научить,
Как обиды свои нужно людям прощать!…
Когда ты проходишь мимо дворняжки,
Представь, хоть на миг, что же чувствует он,
Себя ты представь на месте бедняжки,
Ведь он на верную смерть обречен!
Но есть еще добрые люди на свете,
Хоть их и немного, немного совсем,
Пополни собой их число на планете,
И хоть не поможешь животным ты всем,
Но все ж хоть одной ты поможешь бедняге,
Злыми людьми, непогодой, гонимой,
Когда ты в глаза заглянешь дворняге,
Поймешь, что она уже стала любимой.
У брошенных бедных животных дворовых
Сердце привязанней, чем у людей.
Дворняге жить трудно в условиях суровых,
Вместе давайте поможем же ей!
Люди, не будьте же так жестоки!
Бедняжки животные чем виноваты?
Вы только взгляните во взор их глубокий!
Давайте им вместе поможем, ребята.
Торговля в минимаркете шла бойко,
Входил и выходил народ.
А у дверей сидела собачонка,
Втянув от голода живот…
Щенок смотрел молящими глазами
На всех, кто мимо проходил
С пакетами, корзинками, кульками,
И вслед так жалобно скулил…
В какой — то миг с ним оказался рядом
Розовощёкий здоровяк,
Нахально весел и с недобрым взглядом, —
А это нехороший знак.
Детина рявкнул злобно: » Прочь с дороги! «.
Беднягу пнул что было сил…
За что?! Щенок ведь никого не трогал…
Он милостыню лишь просил…
Он в жизни видел много зла,
С тех пор, как изгнан был.
Машин скрипели тормоза,
И дворник палкой бил.
Из ран, вылизывая кровь,
В подвалах замерзал.
И на помойках грязных вновь
Еду себе искал.
Пес не хотел ни с кем дружить,
Обида сердце жгла.
Он до сих пор не смог забыть
Квартирного тепла.
И вот стоит продрогший весь,
У входа в магазин.
У всех выпрашивает есть,
Один, совсем один.
А люди сыты и чисты,
И что им дождь и грязь.
Попрятав лица под зонты,
Уходят, торопясь.
И что для них бездомный пес?
Нет жалости к нему.
Ведь под дождем собачьих слез
Не видно никому.
Взгляд обречённый, морщинки на лбу:
» Не уходи, я тебя так люблю,
Дом без тебя — сирота, сирота,
Ты за порог — я скучаю всегда.
Как бы сдержаться и не заскулить…
Нет настроения ни есть и ни пить,
В жизни собачьей, давно не секрет,
Ближе, дороже хозяина — нет!
Я ненавижу работу твою,
Лишь потому, что тебя я люблю!
Вечер наступит, шаги у дверей,
Сердце стучать начинает быстрей,
Хочется зайцем от счастья скакать!
Жаль, что с утра ты уходишь опять…
Я по квартире хожу за тобой,
Может, возьмёшь на работу с собой?!
Я обещаю, не буду мешать,
Всем, чем захочешь, могу помогать.
Как — то неправильно всё и не так,
Нужно с собой брать повсюду собак!
Снова спешишь, не попив даже чая,
Хлопнули двери, разлука, скучаю… »
Вся жизнь моя теперь как на ладони…
Ребенком беззаботным я росла,
Жила в огромном и богатом доме,
И предана хозяину была.
Гордилась я своею родословной,
Ведь в дом богатый не берут дворняг!
И за хозяина я жизнь отдать была готова,
Ведь он не бросит, если что не так!
Так я жила, но вот, однажды ночью
Работник старый тихо в дом вошел…
Хозяина ведь нету, между прочим!
И что же в доме он пустом нашел?
Нет, здесь ведь что то не в порядке, верно?
Он стал из дома вещи выносить!
Ведь он служил хозяину примерно!
Ну как же так, что делать, как же быть?
А ведь хозяин- это же святое!
Я с лаем бросилась вору на перерез,
Не допущу я в этом доме горя!!
А он достал из под полы обрез…
Три пули в теле это очень больно,
Я плохо помню было что потом…
Вора схватили, я была довольна,
Я все же не пустила вора в дом!
Ну а затем хозяин мой приехал!
Сейчас ко мне он тихо подойдет…
И радости моей предела нету,
Ведь он же рядом, он меня спасет!
Но что я слышу, страшно мне и горько…
Хозяин денег дал охраннику, потом
Сказал:-Ты отвези ее хоть на помойку
Зачем калека мне,другую заведем…
Три пули в теле это очень больно
Но не сравнится с болью в раненой душе!
Охранник прочь меня понес, пролив слезу невольно:
-Прости, бедняга, здесь тебе не жить уже…
Нет, он отвез меня не на помойку,
В ветклинику, к заботливым врачам.
Но без хозяина так больно мне и горько…
И там я тихо выла по ночам.
Зачем мне жить, ведь я теперь калека!
Лишь море боли в покалеченной душе…
Ведь без хозяина и смысла в жизни нету!
Хоть я и здесь, но нет меня уже…
Ну а потом случилось это чудо!
Ко мне однажды люди подошли!
Забилось сердце, в счастье мне поверить трудно!
Ну кто Вы, как же Вы меня нашли.
Ну неужели есть хоть кто то, кто увидит,
Собачью преданность в израненной душе!!
И не предаст, и больше не обидит,
И одиночество не ждет меня уже.
И пусть я в шрамах, но душа собачья
Распахнута как детская мечта.
Я жду тебя, я буду ждать, я не заплачу!!
Ты только приходи, хозяин мой! Моя судьба!
Не обижай меня, прошу,
Ведь я –как ты, ведь я- живая.
Не бей меня по животу
когда я вою или лаю.
Я вою от людских обид,
От бессердечья и бездушья.
Мне холодно от ваших глаз-
Таких пустых и равнодушных…
Не обижай меня, прошу,
Ты — Человек, и я- живая.
И потому в кустах я сплю,
Что доброты твоей не знаю…
О Человек! Прошу- очнись,
Стань наконец-то человечным.
Ведь любим мы тебя давно,
И пусть продлится дружба вечно!
Когда меня ужалите жестоко,
Я не отвечу тем же… Я сильней!
Но суть пойму из данного урока
И вы уйдёте в память прошлых дней…
Я вас прощу и даже пожалею,
И с лёгкостью из сердца отпущу…
С обидой жить намного тяжелее.
Я лучше близких счастьем угощу…
И лучше злобу в сердце не копите,
Оставьте уголок для теплоты…
Бездомную дворнягу накормите
И отыщите детские мечты,
В которых вы без маски улыбались
И не кололи зависти иглой…
Вы где-то обожглись и вдруг сломались,
Ведь человек не мог родиться злой…
Но знайте, по заслугам воздаётся…
И если за спиной судили вновь,
То бумерангом всё назад вернётся,
А мне вернётся счастье и любовь…
Не гоните бездомных собак
Я люблю всех собак без причины,
Просто так, невзирая на цвет.
У животных и так век не длинный
И проблем разноцветный букет.
Человек — существо деловое,
Если кот, то для ловли мышей,
А собака берётся порою,
Чтобы гнать приходящих взашей.
Иногда выбирают породу,
Родословную, шерсть и размер,
Но преследуя вредную моду
И блистая изыском манер
Беспощадно бросают ненужных,
Надоевших, немощных, больных.
В этих семьях, казалось бы, дружных
Точно также не любят родных.
Оттого-то их взрослые дети
Забывают своих стариков,
Они, сами того не заметив,
Заложили фундамент таков.
Разве может ребёнок безгрешный
Сам, без взрослых, обидеть кота?
Посмотрите на взгляд его нежный –
В его сердце пока доброта.
Вот принёс он облезлую кошку,
Не ругайте его за добро!
Приютите бездомную крошку
И считайте, что вам повезло.
В чём удача? Да всё очень просто!
Сделан первый ответственный шаг
В воспитанье морального роста.
Не гоните бездомных собак!
Бродячего пса вчера застрелили.
До этого били, давили, травили…
А он всё время тянулся к толпе.
Не знаю, что было там на уме…
Наверно, он помнил хозяина руку.
А может восторги, когда был щенком:
«Какой же ты милый! Покажешь мне брюхо? »
Когда — то давно было много всего…
Потом были холод, жара, голодовки.
Потом были стаи своих и чужих.
И порваны уши. И чьи — то винтовки.
И выстрелов грохот. И нет больше их…
Он снова и снова ходил к магазинам,
К ларькам, остановкам и спускам в метро.
Наверно искал себе добрые руки,
Но было всем и всегда всё равно…
Теперь он лежит на асфальте холодный.
Прохожий морщится, мимо идёт.
А рядом такой же: живой и бездомный.
Подумают люди — другим повезёт…
Почему я люблю их? Слушай,
Объясняю как в первый раз:
Ведь собака не плюнет в душу,
Не обманет и не предаст.
А ещё я люблю собаку
За весёлый и добрый нрав,
За её горячее сердце,
За её задорное: » Гав! «.
И когда на душе уныло,
Оптимизма иссяк запас —
Подойдёт к тебе пёс твой милый,
Тебе лапу на счастье даст.
В жизни так нелегко порою,
Но когда не сдержать уж слёз,
Ткнётся в руку твою с любовью
Чей — то мокрый, холодный нос…
Ну, а сердце остановилось?
( Ведь когда — нибудь будет так )
В раю встречу кого любила,
И десяток своих собак…
Когда меня друзья оставят,
Когда надежды предадут,
Поверить в искренность заставят
Глаза собачьи, что не лгут…
Когда мелком последней боли
Жизнь подведет черту свою,
Усилием собачьей воли
Она лизнет ладонь мою.
И даже там, в раю собачьем,
По мне тоскуя в тишине,
Она вернется в час назначенный
Последним ангелом ко мне.
Что такое счастье? Знает точный кто ответ?
Дорогие шмотки? Бриллиантовый браслет?
Может быть — машина? Или частный дом?
Счёт огромный в банке? Может счастье в нём?
Вы у пса спросите — того, что голодал,
Который мёрз зимою и сильно исхудал…
— Что такое счастье? Ты его познал?
Он в глаза посмотрит вам… Тихонечко вздохнёт…
— Счастье — когда дома тебя кто — то ждёт…
Не обижай меня, прошу,
Ведь я –как ты, ведь я- живая.
Не бей меня по животу
когда я вою или лаю.
Я вою от людских обид,
От бессердечья и бездушья.
Мне холодно от ваших глаз-
Таких пустых и равнодушных…
Не обижай меня, прошу,
Ты — Человек, и я- живая.
И потому в кустах я сплю,
Что доброты твоей не знаю…
О Человек! Прошу- очнись,
Стань наконец-то человечным.
Ведь любим мы тебя давно,
И пусть продлится дружба вечно!
Вы видели горькие слезы собак,
Когда им на сердце тоскливо?
Когда одинокий шальной листопад
Им песню поет сиротливо?
Какая же мелочь, собачья слеза,
Скатилась и спряталась в шерсти…
Но только глаза, их собачьи глаза
Так преданны людям до смерти…
Но что эти слезы? Простая вода!
И людям знакомы страданья!
Но знайте, собачья слеза никогда
Не просит у вас подаянья!
Они если плачут, то болью души,
Но так, чтоб никто не заметил,
Тихонько страдают в пустынной тиши,
Чтоб в горе никто их не встретил!
И снова виляют хвостом, как флажком,
Едва увидав человека,
От счастья танцуют и служат… потом…
Потом… нарушается вето…
Безжалостно племя людское давно,
Как изверги стали с природой…
Но Богу и люди, и пес – все одно…
Ему мы одной все породы…
Когда обижают творенье его,
Не важно, в каком воплощеньи,
Обидели, знайте, Его самого,
И нет здесь греховным прощенья…
Собачья слеза – это божья слеза,
Не дайте ей в шерсть укатиться,
А лучше откройте свои вы глаза,
Чтобы потом не стыдиться…
В грязи лежит никудышный щенок.
Вислоухий с опущенной мордой.
Людям понравиться так и не смог,
Лапы поджав, засыпает голодный…
Приснятся ему добрый зов из тиши,
И рука, что погладит по брюху.
Во сне он красив, за игрушкой спешит,
Там хвост не облез, и не порвано ухо…
В мечтах, как и все, он гуляет резвясь,
А дома наполнена миска…
Но в жизни, увы, морда воткнута в грязь,
В помоях приходится рыскать…
Собака лежит, умирает щенок,
Но вряд ли кому — то есть дело.
Во вторник проснуться он так и не смог —
Голодная смерть одолела…
Птичий рынок. Смешались звуки.
Лай. Мяуканье. Гомон. Трели.
Продаюсь я в чужие руки.
Продаюсь уже две недели.
Я озяб. Я устал. Простужен.
Что вы ходите здесь кругами?
Мне хозяин другой не нужен.
Мне бы снова вернуться к маме.
Солнце к лесу склонилось низко.
Птичий рынок. Апрель. Суббота.
Вот опять начинают тискать —
Непонятная фифа в ботах.
Сбился набок берет упрямо,
шарф нелепый на шее тонкой.
— Вы бы мимо гуляли, дама.
Вам бы лучше купить болонку.
Вряд ли сможем ужиться вместе.
На меня не найти управу.
Я пока лишь комочек шерсти,
но ведь вырасту волкодавом.
Мне бы степь без конца и края,
ту, где ветер свободой пахнет,
Ту, где солнце встречают лаем,
а в квартире у вас зачахну.
Только фифа вдруг близоруко
заглянула в глаза с тревогой
И спросила: — Ты будешь другом?
Я устала быть одинокой.
Столько смысла и столько боли
было в этом простом вопросе,
Что нечаянно, поневоле
я лизнул её тёплый носик.
Носик сморщился так умильно…
До чего ж хороша суббота!
Я вот вырасту, стану сильным.
И порву всех за фифу в ботах…
Я не могу смотреть в глаза собаке…
Порой мне стыдно, что я человек…
Она одна бредёт совсем во мраке,
И не понять мне чувств её вовек…
Я вижу — голод и болезни в мире
Оставили на ней печальный след…
А я живу в тепле. Живу в квартире.
Съедая сытный и горячий свой обед.
При этом часто хмурюсь недовольно.
То летом жарко мне, то я пиджак забыл.
Но, глядя на дворняг, подумал я невольно —
А был бы счастлив я, если б собакой был?…
Если б зимою ветер дул и вьюга.
Не за окном. А прямо на меня.
И задавила бы машина друга.
И в комунхоз попала бы семья…
Представь и ты — как должно быть больно
Детишек не застать, придя домой…
Представь! И пожалей её невольно…
Что ей дано? Лишь зимней вьюги вой…
Остановись! Купи еду ты уличной собаке!
Недолог и суров её собачий век…
Пусть уходя, совсем одна во мраке,
Она запомнит, что ты — Человек!…
Бредёт по улице бездомная собака,
Поджатый хвост и рана у виска,
Да и на шее след былой жестокой драки,
В глазах застыла смертная тоска…
Прохожие её обходят осторожно,
Иные вслед ещё опасливо глядят,
Понять собачью жизнь по сути так несложно,
Пожалуйста не отводите взгляд.
Бездомный пёс — он не был с малых лет бездомен,
Хозяину был честно предан на износ,
Но разве преданность друзей всегда мы помним?
По улице идёт-бредёт бездомный пёс…
И если встретится на вашей он дороге
Пожалуйста не отводите глаз.
В какой-то миг судьба друзей четвероногих
Постигнуть может каждого из нас.
***
Скрипят приютские ворота…
Приходят люди за щенком.
И каждому — домой охота!
Собачье счастье в доме том…
Щенки с их резвостью и прытью
Так быстро свой находят дом…
Судьбой и счастьем позабыты —
Постарше псы грустят о нём…
И сердце бьётся чаще в стужу,
Когда ворот пёс слышит стон…
» А вдруг за мной?! А вдруг я НУЖЕН?! »
Но… остаётся снова он…
И снова вьюга. Снова стужа.
Но не на улице — в душе.
Он снова никому не нужен…
И не понять ту боль тебе…
Нет, не понять! Как сердце бьётся,
Когда калитка та скрипит…
Душа его навстречу рвётся!
Он так давно один сидит…
Он ждёт Тебя. А ты уходишь,
Забрав забавного щенка…
И лишь калитка вслед проплачет,
Как ждал и верил пёс в тебя…